Углегорск в моей судьбе. Воспоминания старожилов-переселенцев 40-60-х годов XX века о Сахалине.
Приводится по изданию: Материалы областной научно-практической конференции «Итоги Второй мировой войны в судьбе России: работа библиотек по патриотическому воспитанию», стр. 81-85, Голубушина Е. Н. «Память о Великой Отечественной войне – важнейший фактор формирования патриотического сознания населения» (ссылка на сайт Сахалинской областной универсальной научной библиотеки).
От «Области на островах»: мы осознаем, что основная цель данного материала была (цитата) «Проекты по исследованию, накоплению и сохранению материалов, хранящих память о Великой Отечественной войне, инициаторами которых стали библиотеки Углегорской ЦБС, – вот главная тема данного доклада». Тем не менее, мы решили использовать отрывок из данной работы в качестве отдельной и относительно самостоятельной публикации.
***
С каждым годом все более ценным становится материал народной Книги Памяти «Углегорск в моей судьбе», сбор материала для которой начат центральной городской библиотекой в 2002 году. Цель данного проекта – собрать информационный материал, воспоминания об углегорской земле старожилов-переселенцев 40–60-х годов. Людям этого поколения довелось быть свидетелями страшных военных событий, участниками военных действий.
Переселенцы 40-х годов в своих воспоминаниях описывают послевоенный Сахалин. Их свидетельства живо и ярко передают то, что не запечатлено на кинопленках и новые поколения живущих могут знать и помнить только благодаря историческим материалам и хроникам, а также памяти очевидцев.
Из воспоминаний Чупиной Юлии Аркадьевны, 1928 года рождения:
«На Сахалин я приехала с сестрой и мамой… это было в августе 1940 года, после длительной, в один месяц дороги… поселились в поселке Агнево Широкопадского района, ныне Александровский район. 20 июня 1941 года мне исполнилось 13 лет. А наутро 21-го мы узнали, что началась война (очевидно, допущена ошибка в датах; как известна Великая Отечественная Война началась 22 июня 1941 года – прим. «Область на островах»). К нам эта весть свалилась как камень на голову в виде телефонограммы, так как радио появилось у нас уже позже, и только в поссовете. Потом радио в школу перевели. Вот мы в школе и собирались послушать «От Советского информбюро…». Сообщения ловили и слушали с тревогой.. Все силы были брошены на победу, все, что мы ни делали, – все для фронта, для победы.
Переживали эти годы и взрослые, и дети. Мужчин призвали на фронт. В поселке – в основном дети и женщины и несколько стариков. Пилили лес, сажали огороды, добывали рыбу… Женщины шили телогрейки, рукавицы ватные, брюки – все для фронта, для победы. Сдавали свои сбережения, у кого они были, или заработанные деньги для строительства самолетов, танков. Ребятишки постарше, подростки работали на огородах подсобного хозяйства леспромхоза и рыбзавода – пололи, копали, убирали урожай, работали на обработке рыбы. В общем, работали там, где нужно было…»
Из воспоминаний Кустовой Марии Анисимовны, 1943 года рождения:
«В мае 1949 года я с родителями, сестра и два брата поехали по вербовке на Сахалин. Тогда мне исполнилось всего лишь шесть лет… Осталось в памяти на всю жизнь, как нас выгружали с парохода: он остановился на рейде, вскоре подошел плашкоут. Нас небольшими группами загружали в какие-то сетчатые мешки (как позже я узнала, они назывались строп-сетками) и по воздуху опускали на плашкоут. Когда мы парили над морем, я все время боялась – вдруг мешок порвется, и мы плюхнемся в воду. Но все обошлось благополучно.
Выгрузившись с парохода, мы увидели, что вся территория перед портом была заполнена японцами, которых собирались вывозить в Японию. Их было так много, мы приехали, а они собирались к отправке…»
Из воспоминаний Воробьевой Екатерины Ивановны, 1928 года рождения:
«По окончании училища в городе Краснослободске Мордовской АССР мы, весь выпуск 1947 года в количестве 32 человек, поехали работать на Сахалин… Что запомнилось в этот период? Когда японцев высылали, они взрывали шахты. Все было в огне и в дыму, было очень страшно… Запомнились японские дома – фанерные, легкие, на полу – маты… Я написала домой письмо и назвала Сахалин «страной раздвижек и задвижек», так как двери в японских домах были раздвижными…»
Из воспоминаний Коган Полины Борисовны:
«Лето, 1947 год. Три девушки с искореженными войной судьбами, оставшиеся без родителей, успешно закончив 2-й Московский медицинский институт им. Сталина, по распределению направляются на Сахалин… Сахалин нам всем троим очень понравился… Здесь были и русские, и японцы, и корейцы. Мы долго, чуть ли не месяц, жили в Тоехара (теперь город Южно-Сахалинск). В облздраве принимал нас Антонов Борис Александрович – прекрасный человек из Подмосковья. Мы очень просили, чтобы всех троих направили работать в одно место, но так не получилось. Он сказал, указывая на меня, что «она поедет в Эсуторо» (Углегорск). Сказал, что там настоящая Швейцария, такая красота и очень много военных… Действительно, дорога от Эсуторо до Торо (Шахтерск), куда меня сразу направили, была сказочно красивой…
В Шахтерске тогда было две больницы… был военный лазарет… и лагерь заключенных, там был свой медицинский работник. Медсестры в больнице были японки, очень красивые, очень вежливые, очень исполнительные… С японскими больными изъяснялись на японском языке. Пришлось выучить основное… Летали на военных самолетах в областной центр… Действительно, было очень много военных, выйдешь на улицу – одни шинели. В Шахтерске был 214-й летный полк, 349-й летный полк, дивизия и батальон…»
Из воспоминаний Коркиной Галины Сергеевны, 1926 года рождения:
«9 мая 1949 года на берегу над братской могилой была установлена большая палатка. Было перезахоронение, перевезены останки воинов, погибших при освобождении Углегорска, на центральную площадь, в центр города. Под звуки траурных маршей духового военного оркестра из-за поворота дороги выходили машины. На каждой машине был установлен один гроб, одна машина отходила на небольшое расстояние, ее место занимала следующая. Всего было 12 машин. Военные сопровождали траурную процессию. На тротуарах по обе стороны дороги было очень много народа. Люди провожали скорбную колонну машин. Позже, на месте братской могилы у моря, установили стелу…»
Большинство тех, кто писал и пишет свои воспоминания в народную Книгу Памяти, во время Второй мировой войны были детьми. В силу обстоятельств, несмотря на свой юный возраст, они становились непосредственными участниками происходящего. Отсюда и неизгладимые из детской памяти воспоминания.
Начиная писать об Углегорске, переходят они к рассказу о прожитой жизни, часть которой – война. Поэтому у небольшой по объему книги народной памяти «Углегорск в моей судьбе» появляются такие объемные приложения: «Моя жизнь – как она есть».
Из воспоминаний Шкурдовой Екатерины Михайловны, 1929 года рождения:
«В годы оккупации была свидетелем облав, когда фашисты разыскивали в домах партизан; как угоняли в Германию молодежь; как везли людей на расстрел, а они из этого «черного ворона» – машины – кричали: «Прощай, белый свет!». Так погибла моя подруга Ира Герасимович, ее брат, мама и папа – он был большим другом моего отца… Разве можно забыть расстрел евреев?! В 1941 году, в июле, в городе, а также за городом рыли противотанковые рвы – они и стали потом могилой евреев. Две мои подружки-одноклассницы (из многодетных семей) не смогли эвакуироваться. Я встретила их с желтыми шестиконечными звездами на спине (знак: ты – еврей) – везли тачку с водой. Я с ними поздоровалась, они молчат. Я снова: «Девчонки, здравствуйте!» У них глаза полные слез и – мне: «Уходи, Катя!» Я тогда не знала, что, если б нас увидели фашисты или полицаи, нас бы всех расстреляли. Девочки меня спасли!»
Из воспоминаний Пятиной Татьяны Васильевны, 1920 года рождения:
«Во время оккупации была разведчицей у партизан. Ходила на задания, разведывала самые разные сведения о немцах для партизан. Выполнять задания становилось все труднее. Немцы стали выставлять во многих местах посты. Однажды, когда возвращалась с задания, схватили. Обычно немцы заставляли арестованных рыть могилу, ставили у края и расстреливали. Вероятно, такая же участь ожидала меня. Освободилась случайно, даже не могла поверить. После двухдневного сидения в подвале вместе с другими арестованными один полицай при проверке спросил: «А ты как здесь оказалась?» Я просто молчала в ответ. Тогда он сказал: «Быстро иди отсюда». Шла медленно, не веря в свое освобождение, так как знала, что часто немцы сначала отпускают, а потом на лошадях загоняют и забивают убегающего плетьми насмерть. Но повезло. В партизанском отряде встретила свою любовь и вышла замуж за Александра Пятина, который потом пропал без вести. Во время войны на селе все погорело, так как село несколько раз переходило из рук в руки. Орел, Тосна, Покровское – все было в руинах…»
Из воспоминаний Шаповала Федора Николаевича, 1931 года рождения:
«Немцы пришли в нашу станицу Голубицкую в Краснодарском крае примерно в час ночи. Они шли тихо. Мы услышали шорох на дороге. Мы вышли во двор и смотрели. Как раз взошла луна. Хорошо было их видно. Шли они почти молча, тихо разговаривали. Лошади у них были большие. Лошади тащили пушки. Много их было, также было много груженых повозок, наверное, со снарядами. Позади шли солдаты с оружием. Долго они шли. И мы все смотрели на них… Немцы прошли, стало тихо, как будто мы и не видели их. На следующий день они осмелели, стали ходить по хатам и спрашивать «курка», «яйка», «млеко»…
Пришла весна. Началось новое горе… Подошли машины, крытые брезентом. Машины стояли возле каждого дома, забирали девушек-подростков. Увозили в Германию. Немцы обыскивали все дома, чердаки, пристройки и сажали, даже не сажали, а бросали девушек в машины. Брали лет с пятнадцати и старше. Сколько было горя в каждом доме! По всей станице слышался рев. Вся наша станица не держалась на ногах от горя… Подошла ранняя осень. Еще было тепло, можно было управляться с огородами, убирать урожай. Урожай был, как никогда, богатый. По всем домам прошли немец и староста и объявили, чтобы все завтра собрались в сельсовете. Кто не придет – будет расстрелян на месте. У сельсовета собралось много народу. Из сельсовета вышли староста и тот немец, а также несколько солдат с автоматами. Староста начал читать список тех, кто будет отправлен в Германию… Мы, конечно, попали в тот список… Везли нас долго. Вывезли за Керчь, показался лесок. За ним показалась над дорогой колючая проволока в несколько рядов. Это было ограждение для нас… Под заграждением мы находились с неделю, а немцы все подвозили новых и новых людей. Дети и взрослые были голодными – хотелось есть… Приехала легковая черная машина, а следом за ней грузовая. С грузовой машины разгрузили стол и стулья, поставили возле ворот, расставили стулья, накрыли стол скатертью с немецким крестом. Офицеры-немцы и полицай в черном мундире сели на стулья, потом один немец сказал, что сейчас будут записывать тех, кто хочет ехать в Германию. Всем нужно встать в ряд и подходить к столу, говорить, согласен ехать в Германию или нет. Кто согласен, будут отходить в одну сторону, кто не согласен – в другую…
Когда мы подвигались к столу, далеко было видно большую трубу, из которой валил черный, густой, как смола, дым. Мама нам сказала, что этот черный дым валит из крематория, в котором жгут людей. Еще мама сказала, что в Германию мы все равно не поедем, лучше погибнем на русской земле, а помогать немцам в Германии не будем… Мы уже стояли у стола. Немец посмотрел на маму. Мама со слезами сказала: «В Германию не еду». Немец махнул рукой в ту сторону, где было много народу. Оказывается, там были те, кто не согласен ехать в Германию. Согласны были человек двадцать… Всю ночь почти не спали, думали, что немцы с нами сделают. Пришло утро. Немцы объявили по рупору всем собраться… вещи не брать. Мы собрались, немцы нас повели: две собаки по бокам, две собаки – сзади. Народ осмотрелся – увидели, что немцы нас ведут в сторону крематория. Мама обомлела… заплакала и сказала: «Может, каким чудом кто-то из нас останется живым – запомните это место обязательно». Мы не дошли до ворот крематория примерно метров пятьдесят. В это время мы услышали громкий гул моторов… Вдруг из-за туч показались истребители и бомбардировщики. Они начали стрекотать пулеметами, стали рваться бомбы. Началась паника… Наш народ развернулся и побежал назад, к своим вещам. Послышались автоматные очереди, немцы палили по нам… Позднее мы узнали, что самолеты разбомбили крематорий, так его уделали, как говорится, ремонту не подлежит. Много наши самолеты натворили, насолили немцам, и ни один самолет не пострадал…»
Ценность собранного материала в том, что пишут его люди, которых мы хорошо знаем, которые живут рядом с нами, наши земляки. К сожалению, их остается все меньше и меньше, живых свидетелей прошлого. Из 19 участников, оставивших свои воспоминания в народной книге памяти, семеро ушли из жизни, двое выехали за пределы Углегорска и района. Но, может быть, спустя много лет эти воспоминания станут основой новой книги о жизни целого поколения с географией от Краснодара до Камчатки. Книги, основанной на воспоминаниях очевидцев, которых уже не будет с нами, но которые оставили нам бесценную Память.
Мы очень надеемся, что те, кому сегодня 10, 15, 20 лет, те, кто стали участниками наших проектов, спустя годы, а может быть, и десятилетия, напишут свои воспоминания, связанные с войной, хотя и выросли они под мирным небом…
