Г.И. Дударец. Записки архивиста (Переселенцы с Курил. Визит наследного принца на Карафуто. Парк как природный памятник)

Дударец Г.И. (ГАСО)

ЗАПИСКИ АРХИВИСТА

 
Работник архива знает ту особую тишину, которая стоит под сводами архивохранилищ. Здесь остаешься наедине со Временем. Ка­жется, все ушло, все забыто, но …рука исследователя, коснувшись ста­ринных книг, может повернуть время вспять, оживить ушедшие собы­тия и факты, вернуть к жизни исторические персонажи…
По роду своих занятий архивисту приходится вести неустанный документальный поиск, который нередко приводит к самым неожидан­ным результатам. Тогда рождается потребность рассказать о своей находке или наблюдении.
Поскольку наш сборник посвящен истории русско-японских отно­шений, я решила поместить здесь несколько своих материалов, в разное время опубликованных в сахалинских изданиях. Меня всегда интересо­вала тема взаимоотношений двух национальных миров – русского и японского. Эти две великие культуры, к сожалению, никогда не могли сосуществовать, и с приходом одной – другая исчезала. На территории губернаторства Карафуто мы, практически, не отыщем следов более чем полувекового пребывания русских на Южном Сахалине (до 1905 года). Не лучшим образом распорядились и советские власти пос­ле 1945 года, методически искореняя черты японского 40-летнего при­сутствия на Южном Сахалине.
Хотелось бы, чтобы драматические события XX века, имевшие печальные последствия для мирных жителей Сахалина и Курильских островов, остались лишь достоянием истории.
 

ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ТРАКТАТА 1875 ГОДА, ИЛИ “ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ С КУРИЛ ПЕРЕЖИЛИ ГОРЬКУЮ СУДЬБУ”

 
В мае 1878 г. газета “Голос” напечатала корреспонденцию о драмати­ческой одиссее “курильцев”, покинувших родные места в связи с передачей Японии островов Курильской гряды. Публикация наделала много шума. Министр внутренних дел сделал запрос Его Высокопревосходительству гу­бернатору Восточной Сибири. Факты подтвердились. Назревал скандал. Лихорадило губернские канцелярии в Иркутске, Владивостоке, Николаевс­ке…
Что же произошло? Обратимся к официальному документу – докладу члена Совета Главного управления Восточной Сибири от 23 апреля 1879 г. Он сообщал: “Бедственное положение бывших жителей Курильских остро­вов, поселившихся около Петропавловска, заслуживает вполне того, чтобы на них было обращено внимание…”.
Как же оказались курильчане на Камчатке? Здесь надо вспомнить о Трактате, заключенном тремя годами раньше высокими договаривающими­ся сторонами – Императором Всея Руси и Императором “Всей Японии”. По достигнутому тогда соглашению остров Сахалин переходил в полное владение Российской империи взамен “уступаемой группы Курильских ос­тровов” – так именовались в ту пору 18 островов гряды. Жителям этих ост­ровов, пожелавшим остаться русско-подданными, было предоставлено право в течение трех лет переселиться на русскую территорию при содействии царского правительства.
О том, как развивались события дальше, свидетельствует докладная за­писка управляющего Командорскими островами. 8 июля 1877 г. он сооб­щал губернатору Восточной Сибири: “Летом текущего года во время плава­ния на пароходе “Курьер” я имел возможность ознакомиться с жителями Курильских островов – алеутами и курильцами. Все жители изъявляют же­лание остаться русско-подданными и быть переселенцами из мест их жи­тельства на территорию, принадлежащую России”.
Следует пояснить, что алеуты, выходцы с Кадьяка и Андриянских ост­ровов, были поселены на Курилах во времена преуспевания Российско-Аме­риканской компании. Отрыв от привычной среды обитания не лучшим обра­зом сказался на их экономическом и моральном состоянии. Особую группу населения составляли жившие на острове Шумшу айны или “курильцы”, которые издавна вели промысел на соседних островах гряды. Их насчиты­валось несколько более 100 душ и, судя по документам, это были “последние представители своего племени”. Очевидцы рассказывали, что все они хоро­шо говорили по-русски, а некоторые знали грамоту. Народ чрезвычайно смирный, постоянно занятый промыслом бобров. Искусные и отважные мореходы, они на своих юрких байдарках уходили далеко в море. Случалось, что экипажи американских шхун силой отнимали у них добытых бобров.
На Курилах в ту пору сложились прочные традиции. Русское купече­ство бесперебойно снабжало здешнее население всем необходимым. Торго­вый дом петропавловского купца первой гильдии, надворного советника А.Ф.Филиппеуса имел на многих островах отделения со своими приказчи­ками и складами. Вот что пишет управляющий Командорскими островами, побывавший на Курилах: “Отправляясь с более или менее предвзятыми мне­ниями относительно эксплуатации им (Филиппеусом – Г.Д.) инородцев, – как единственного в здешних местах торговца, – я должен был переменить свое мнение, имев возможность видеть торговые книги”. А в рапорте Ко­мандующего войсками Приморского округа можно прочитать, что этот пред­приимчивый человек был настоящим “благодетелем островитян, который кормил, содержал и смотрел за ними”.
Благодаря прекрасно налаженному делу, островитяне всегда имели не­обходимые припасы – чай, муку, табак, порох, свинец и прочие товары первой необходимости. Все это продавалось по ценам не дороже, чем во Владивос­токе. “Отсутствие хлеба и чая они считают для себя большим несчастьем, чуть что не голодом”, – сообщали очевидцы.
Передел границ по Трактату 1875 г. нанес урон и в этой сфере жизни островитян. Тот же купец Филиппеус в декабре 1876 г. докладывал: “Имею честь уведомить, что к осени 1875 г. на Курильских островах состояло у меня капитала по моей Главной книге 41 857 руб. серебром и 25 коп. Справки о справедливости этих цифр, конечно, если не давать веры купеческим книгам, можно навести только на островах… К апрелю 1878 г. я лишаюсь права посещать острова… Японцы вправе завладеть остающимся имуществом моим, и самих жителей зачислить в японское подданство”.
Тем не менее высочайшая договоренность уже привела в действие го­сударственный механизм переселения. Из письма Департамента полиции губернатору Восточной Сибири от 4 мая 1877 г.: “Бывший японский комис­сар по приведению в исполнение Трактата 1875 г. г-н Хассебо сообщил нашему посланнику в Японии, что жители Урупа заявили ему, что они остают­ся при прежнем желании, высказанном ими бывшему нашему комиссару, ти­тулярному советнику Матюнину, переселиться в Россию”.
И началась передача островов. Их прежние обитатели сами выбрали новое место жительства: “Хотим в Камчатку, в Аниву (на Сахалин – Г.Д.) же не хотим”. Теплый морской климат был им не здоров, да и роднее была Камчатка, куда на своих байдарках они довольно часто заходили прежде.
Хлопоты по переселению решено было возложить на контр-адмирала Эрдмана, обязанного отправить за населением одно из судов Сибирской фло­тилии и чиновника, который бы оказал содействие в переселении. Осенью 1877 г. винтовой клипер “Абрек” принял жителей островов Уруп, Симушир и Шумшу. Правда, взяли не всех. Некоторые “отсутствовали за промысла­ми на Итурупе или за дряхлостью не могли пробиться через горы к тому месту, куда пристали баркасы с клипера”. На борт поднялись также служа­щие торгового дома с семьями, погрузили товары и церковную утварь с образами.
18 сентября «Абрек» бросил якорь в Авачинской бухте. Оказалось, что местный исправник, чиновник по поручениям, не был вовремя предупрежден и не подготовил места для проживания людей. Предлагалось поселить их в Авачинской бухте, что в 60 верстах от Петропавловска. Однако из-за осен­них штормов и этот план не удался. Зимовали переселенцы на берегу Ава­чинской бухты в старом лазарете. Им было выдано 50 пудов муки, соль, по пуду пороху и свинца. Но на этом забота государства об островитянах и закончилась.
Переселенцы оказались в весьма тяжелом положении из-за недостат­ка привычных промыслов. В первую же зиму 8 человек умерли от болезней. Среди алеутов начался голод. В представлении Приморского областного управления губернатору Восточной Сибири сказано: “При указанных усло­виях нельзя ожидать, что бедные инородцы, оставившие свою родину, скоро поправят свое положение. Для этого нужно переселить их на более удобные места и обеспечить на первых порах необходимыми припасами и снарядами для промыслов… если только переселенцы до того времени не сойдут под бременем бедствий преждевременно в могилу… Юридическая и моральная ответственность за это положение переселенцев должна лежать на тех лицах, которые…, обнадежив курильцев обещанием правительственного содействия при переселении, не только ничего не сделали для принятия должных мер…, но и поставили инородцев в весьма печальное положение, дискредитировав авторитет русского правительства…”
С тех пор в документах перестало упоминаться племя курильцев. Нес­колько десятков курильских алеутов переселились на юг Сахалина, оставши­еся на Камчатке – мечтали о переезде на Алеутские острова. Но “бедные инородцы, оставившие свою родину”, так и не обрели ее вновь.
Таковой оказалась цена большой политики двух мировых держав, ко­торые были озабочены тем, как поделить Курильскую гряду…
 

ВИЗИТ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА СТРАНЫ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА НА КАРАФУТО, ИЛИ ЧАША ИМПЕРАТОРА

 
Жизнь коронованных особ Страны Восходящего Солнца по традиции мало занимала наших соотечественников. Объясняется это не только тем, что мы и собственных-то царей не почитали. Сказалось, отчасти, и особое пристрастие наше к теме милитаризации неспокойного восточного соседа. Поэтому имя микадо Хирохито (отца ныне здравствующего императора) широкому читателю мало что говорив… например, что при Хирохито Япония вступила в очередную войну и капитулировала по личному распоряжению императора…
Его звезда взошла в 1921 г. Именно тогда юный принц Хигатонимия назначается регентом при своем отце, страдавшем психическим расстрой­ством. В 1926 г. он становится императором Хирохито (по традиции мика­до получает новое имя), пребывание которого на троне продлится до 1989 г. и будет прервано лишь смертью. И вот что интересно: в биографии почивше­го микадо есть один примечательный эпизод, имеющий прямое отношение к Сахалину.
14 августа 1925 г. в газете “Тихоокеанская звезда” была опубликова­на короткая информация под заголовком “ Правитель Японии на Сахалине”: Владивосток, 12 (Соб. корр.) Принц-регент на военном судне выехал на о.Сахалин”.
…1925 г. был особенным во всех отношениях. Россия – искусством своих дипломатов, но не силой пушек – вернула оккупированную в 1920 г. Японией территорию Сахалина, простиравшуюся севернее пятидесятой па­раллели. Российская правительственная комиссия по приему Сахалина дол­го добиралась из Москвы поездом через заснеженную Сибирь и на собаках – от Хабаровска до Александровска – Сахалинского. Остававшиеся здесь русские крестьяне, интеллигенция с восторгом принимали посланцев из Мос­квы. В мае произошла смена флага, начал работать островной ревком…
Ответный шаг со стороны Японии последовал незамедлительно. В августе 1925 г. наследный принц вместе с принцессой в сопровождении пышной свиты отправились в помпезное путешествие на север своих владе­ний. Но это была вовсе не увеселительная поездка – сиятельная чета от­правлялась в пределы губернаторства Карафуто, образованного в 1907 г. на бывшей русской территории южного Сахалина.
Политическое значение этого путешествия подчеркивал, например, тот факт, что принца с его свитой доставил на остров боевой корабль. Высокий гость спустился на пирс Отомари (в прошлом – русский пост Корсаков). После пышных приветствий он отправился в пригород, где был совершен церемониал у Памятника верности. Затем высокий гость осмотрел находив­шиеся в порту торпедные катера, после чего состоялись большое спортивное представление и грандиозный ночной фейерверк.
Жители окрестных поселков и сел, видевшие зарницы над Отомари, на все лады судачили о приезде божественной особы. Но это было лишь нача­ло продолжительного путешествия. С особой помпой встречал наследную чету губернский центр Тойохара – этот довольно крупный по тем временам город вырос всего за двадцать лет на месте бывшего русского села Владими­рова. Здесь при посещении префектуры губернаторства произошло нечто особенное: принц вручил подданным личный подарок императора – искус­ной работы серебряную вазу. Замечу, кстати, что о судьбе императорской вазы, выполненной из чистого серебра, сегодня ничего не известно. Погибла она в горниле войны или подарок успели эвакуировать, стала ли добычей мародера – кто знает?
Дальше путешественники пересели на автомобили. Кортеж последо­вал к зданию высшей женской школы, затем состоялся большой спортивный праздник. Отдыхали высокие гости в центральном деловом клубе Тойоха- ры,
В дальнейший путь царственная чета отправилась на специальном по­езде. Он проследовал сначала в порт Маока (ныне – Холмск), затем в г. Сикука (Поронайск) и крупный центр бумагоделательной промышлен­ности – Отиай (Долинск). По пути следования были осмотрены бумажные заводы, места рыбного промысла, фермерские хозяйства переселенцев из цен­тральных губерний Японии. В Маока принц собственноручно посадил па­мятное деревце, посетил он и городок Томариору (Томари).
Интересовала высоких гостей и жизнь коренных обитателей Карафу­то. На сохранившихся сегодня архивных снимках можно увидеть устроен­ные по этому случаю пляски айнов, оленьи бега, соревнования на байдарках. Сановные путешественники много фотографировались рядом с аборигенами Сахалина.
Принцу и его супруге всюду были оказаны особые почести. По пути следования воздвигались монументальные сооружения в виде триумфаль­ных арок и цветочных композиций. Гирлянды и традиционные бумажные фонарики разукрасили улицы городов Карафуто. Ночное небо освещалось праздничной иллюминацией и россыпью фейерверков.
Известно, что короля играет свита. Устроители этого грандиозного пред­ставления преследовали цель показать северному соседу незыблемость им­перских устоев, богатство и процветание Страны восходящего солнца. По­этому наследная чета не преминула побывать у пограничного русско-японс­кого знака на 50-й параллели, разделявшей два Сахалина, два мира.
Выполнив намеченную программу, принц покинул берега Сахалина. Как завершился этот вояж будущего микадо. Вспомним, как быстро меня­лась тогда международная обстановка. Прошло совсем немного времени, и война плотно захлопнула перед Японией незримые двери во внешний мир, безвыездно находился в своем дворце и император. Вспоминал ли он в те годы одно из своих первых путешествий – но, когда война подошла к концу и судьба Карафуто была предрешена, император наверняка обращался мыс­лями к далекому острову его юности…
 

ОБ ОДНОМ ПРИРОДНОМ ПАМЯТНИКЕ НА САХАЛИНЕ

 
Парк в Южно-Сахалинске принадлежит к числу немногих городс­ких достопримечательностей. Здесь любят бывать горожане, гости города. Проходят годы, любовь к парку не убывает, но он меняется, утрачивая свои первоначальные черты, – мало кто помнит, каким он был…
По преданию, городской парк был создан на деньги японских бумаж­ных магнатов. Старейшая японская фирма – акционерное общество “Оодзи” – владела всеми бумажными фабриками Южного Сахалина. В губерн­ском городе Тойохаре “Оодзи” имела свой филиал, последним директором которого’ ко времени прихода Красной Армии в августе 1945 г. был госпо­дин Кипосита Матасабуро. Капиталы сахалинского отделения “Оодзи” оценивались в полмиллиарда иен. Это была самая представительная фирма довоенной Японии на Сахалине, которая за счет крупных вкладов фактичес­ки контролировала другие частные компании Карафуто – электрическую, каменноугольную, железнодорожную и прочие.
На девяти бумажных фабриках Южного Сахалина при японцах рабо­тало 7 730 рабочих и 610 служащих. На окраине Тойохары строительство фабрики началось в январе 1917 г., а к 1945 г. она ежегодно вырабатывала 37 тыс.т целлюлозы и почти 5 тыс.т бумаги. Извлекая колоссальные прибы­ли, владельцы акций “Оодзи” думали не только о своих кошельках – среди богатеющих фабрикантов нашлись свои меценаты, сродни нашим Мамонто­вым и Морозовым. При их самом непосредственном участии северная про­винция Японии – губернаторство Карафуто – в 20-30-х годах пережила полосу настоящего культурного подъема. Здесь возводились буддийские и синтоистские храмы, строились ритуальные памятники и спортивные соору­жения, начал создаваться музей Карафуто. Для работников бумажной от­расли промышленности предусматривалось осуществление ряда социальных программ, одна из которых содержала идею создания городского парка. Было определено и место – подножье живописных сопок на восточной окраине Гойохары.
В отличие от европейца, японец в понятие парка вкладывает СВОЕ содержание. Лесопарк создается вокруг Храма, символизируя райский уго­лок божества на земле, – это своего рода посвящение Богу среди житейской повседневности. Находясь наедине с природой, человек чувствовал себя ее частицей, приобщаясь к “божественной благодати”.
Такой “райский сад” в окрестностях Тойохары нашли в 1945 г. по окончании боев наши солдаты, а несколько позже – переселенцы из дальних областей России. Этот уголок Южного Сахалина поражал воображение своей экзотической красотой. Городские постройки вплотную подступали к лесопарковому массиву, а улицы почти незаметно переходили в парковые аллеи. В лесной тиши укрывались несколько действоваших японских хра­мов и богатых поместий. Остатки сооружений и декоративных насаждений вокруг них сохранились по сей день. Так, фундамент одного из храмов сохра­нился за зданием городской больницы, откуда открывается незабываемый вид на расположенный внизу город.
Территория парка была намного больше нынешней – границы ее начи­нались примерно на том месте, где затем был построен Дворец пионеров. Создатели парка сохранили природную красоту ландшафта, не нарушив ре­льефа местности. Здесь все способствовало умировотворению: цепь сопок на горизонте, поэзия водной стихии, тишина тенистых аллей. Лесные ручьи с помощью запруд преображались в зеркальные водоемы и миниатюрные во­допады.
В парке площадью до 6 кв.км росли сакура, тисс, рябина, ель, пихта, монгольский дуб, каменная береза… Для декорирования территории здесь создавались композиции из камней, деревьев и вечнозеленых насаждений, чем достигался большой эстетический эффект. Старожилы Южно-Саха­линска помнят, что в самых живописных уголках городского парка можно было встретить уютную беседку, перекидной мостик, скульптурные украше­ния. Работали маленькие ресторанчики, предлагавшие чудеса национальной кухни.
Когда осенью 1945 г. закончились бои, в парке Тойохары можно было увидеть такую странную картину: ”во всех зданиях парка и лесопитомника размещены банно-прачечные отряды Дальневосточного военного округа, хлебопекарня, гараж и конюшня. Происходит загрязнение водоисточника…, банно-прачечные отряды пускали грязную воду в купальный бассейн”. Са­нитарный надзор, общественность города приложили немало сил, чтобы из­бавить место отдыха от непрошенного нашествия.
Летом 1946 г. парк был электрифицирован, появились танцевальная площадка со сценой-эстрадой и летний театр. Были восстановлены стадион, футбольное поле, купальные бассейны. Вдоль дорожек были расставлены “деревянные диваны” и киоски для продажи прохладительных напитков. Тогда же началось сооружение летнего кафе-ресторана, а несколько позже – детской железной дороги, которая очень полюбилась юным жителям города.
После полета Юрия Гагарина городскому парку присвоили его имя.
Было время, когда горожане увлекались спортивными мероприятиями. В парке работали каток, лодочная станция, лыжная база. Появились колесо обозрения, качели, карусели и прочие аттракционы. Совсем недавно парк переболел идеей зоопарка…
Времена приходят и уходят. От всех новомодных веяний и политичес­ких кампаний остались груды искореженного железа и и дух заброшеннос­ти.
Сейчас наш парк, к сожалению, утратил свои прекрасные черты. Песча­ные дорожки и лесные тропинки скрылись под асфальтом, журчанья тихих струй не слышно в заболоченных и не очень чистых протоках, исчезли водо­пады, ажурные аркады, “японские горки”. Остатки старой беседки, венчаю­щей такую горку, еще можно увидеть где-то на задворках. Очевидно, ей уготована та же участь, что и каменной львице с семейством, которая долгое время мирно ютилась в зарослях на островке, – совсем недавно она бесслед­но исчезла.
Остается надеяться, что знание своей истории поможет вернуть утра­ченную красоту.
© публикуется с разрешения ГИАСО по изданию «Исторические чтения. Труды государственного архива Сахалинской области № 2. Южный Сахалин и Курильские острова в 1945-1947 гг.» (Южно-Сахалинск, 1997 г.)