Радио «Комсомольская правда – Сахалин» и «Нешкольная история». В гостях Ксения Семенова: о двадцать первом веке и его самом начале, о Малахове и Невельском землетрясении, форуме Селисах и самороспуске Думы, о Хорошавине и «Спорте против подворотни»

О.: Доброе утро, дорогие радиослушатели. В эфире «Комсомольская правда». Сегодня у нас финальная передача, наступает перерыв на неопределенный срок, и сегодня поэтому стоит поговорить, какой стал Сахалин в двадцать первом веке. Разумное и целесообразное завершение сезона. У нас в гостях сахалинский журналист Ксения Семенова.

К.: Доброе утро.

О.: Очень приятно, что вы пришли.

К.: Зачастили в эфир. Вчера были, сегодня…

О.: Очень хочется много всего рассказать про начало века. Про годы, которые ближе к нам. Сразу хочу оговориться. Серьезных исторических исследований пока никто еще не делал, будем просто рассказывать факты, которые освещались в СМИ, в публикациях. Что-то повспоминаем. Итак, двадцать два года назад, двухтысячный год и, наверное, основное его событие, и для всей страны, и для Сахалина – это выборы президента. Исторической достоверности ради скажем, что еще до марта (месяц выборов – прим. «Область на островах») он исполнял уже свои обязанности. Если уж совсем строго, то с середины 1999 года, после назначения премьером, он фактически был у власти.

1999 год, рыбный год для Сахалина. И в 1999 году мы в новый век входили с чем…

Началась промышленная добыча нефти на проекте «Сахалин-2». Попутный газ еще сжигают на факелах, но «Моликпак» уже дал первую нефть, и это было событие.

В двухтысячный год мы вошли с большими-большими надеждами.

Тут и «Роснефть» наша помогла, они свои объемы добычи тоже увеличили.

На уровне правительства всерьез рассматривали тот самый ТЭО, для туннеля на материк. Подчеркну, не моста, туннеля! Туннель хотели строить.

С большими надеждами мы вошли в двухтысячный год.

И первое событие значимое – как раз выборы.

Более 60% жителей приняло участие в этих выборах. Вдумайтесь в эту цифру. У нас была хорошая посещаемость выборов. Видимо, на волне девяностых.

К.: Вообще смена власти интересно происходила. Поэтому я думаю людям интересно было на выборы пойти. Люди хотели эти выборы и хотели перемен. Верили в то, что этот президент эти перемены им даст. Поэтому пришли на выборы.

О: Как вы думаете, сколько проголосовало за Владимира Владимировича Путина?

К.: Думаю, что большинство. Серьезное большинство. Точно не знаю. Но это однозначно большая цифра.

О.: Большая цифра. Вот теперь я хочу, как я люблю, развенчать мифы. Кого ни спроси – большинство… Итак. Шестьдесят процентов <населения> области  пришло на выборы. В области примерно 400-500 тысяч населения. Владимир Путин получил из  них 121 129 человек…

К.: Позже за него больше голосовало.

О.: Мы говорим про те выборы, значимые, когда выбрали его в первый раз. И с относительно небольшим отрывом, в 16%, Геннадий Андреевич Зюганов. И вот тут развеем еще одно заблуждение, про КПРФ. У нас Сахалин после двухтысячного года больше не называли «красным» островом. Знаете, что такое «красный пояс»? Прекрасно знаете. Это была в девяностых такая цепь… (регионы, где у власти были представители КПРФ – прим. «Область на островах»). И у меня возникал всегда вопрос. Вот у вас была власть! И возможности власти. Мы были в «красном поясе». Чего мы ничего не делали?

К.: Абсолютно точно. Эти вопросы как раз и на федеральном уровне поднимались. Почему коммунисты в свое время, когда к ним было большое доверие граждан, они не забрали власть.

О.: Да. Ведь «красный пояс» это было очень серьезно.

К.: И до сих пор этого не делают. Хотя в некоторых регионах все шансы для этого были.

О.: И вот… двухтысячный год. Запомните. Цифра-то хорошая была за президента действующего. Но не абсолютная! И еще КПРФ имела силы на Сахалине…

Мы движемся дальше по двухтысячному году, а потом я предлагаю «поскакать», чтоб было более интересно.

В двухтысячном году было еще одно значимое событие в области – землетрясение в центре острова. Больше всего пострадал Макаровский и Углегорский районы, там были жуткие разрушения, там трескались стены, люди реально выбегали на улицу, несколько дней жили в палатках. И вообще двухтысячный год был не радужный. Первый год после конца девяностых, все еще было сложновато. И с работой, и со всем остальным… и тут наступает такой момент. Уходит рыба. Из-за землетрясения уходит рыба. И лососевая путина двухтысячного года для острова Сахалин абсолютно провальная. Кстати, это первый год, когда рыбопромышленники начали скупать рыбу у населения. До этого она была никому не нужна, скупали в лучшем случае икру. В 1999 году – на реках лежали горы поротой рыбы. Принимали только икру.

К.: Люди жили бедно. Я помню, что эту рыбу также собирали, ловили в реке, на даче, она заходила в каждый ручей. И потом в каждом доме в подвале или в погребах стояли бочки соленой рыбы. Потому что люди питались чем – сажали картошку, и ели её потом всю зиму, и эту соленую рыбу, которую они заготовили летом.

О.: Ну да, примерно так. Прорекламирую сейчас сам себя – в начале декабря у нас была замечательная передача о девяностых с Александром Тубольцом. Мы как раз обсуждали, что и как это было, и почему, и в том числе и рыбную промышленность, ее развитии, трагедии и значимости для населения.

Движемся дальше по двутысячному году. Не могу обойти – Солнцевский разрез. Который уже тогда сказал, что наши запасы, где мы сейчас работаем, уже лет на восемьдесят. А это, я хочу подчеркнуть, больше, чем нефтегаз от проекта «Сахалин-2», там примерно на пятьдесят лет предполагалось. И вот сейчас ежегодно (я читаю выдержку из новостей) мы добываем чуть более 200 тысяч тонн. Те, кто знают объем добычи сейчас (мы уже шагнули за 19 млн. тонн), им разница налицо. Факт – разрез, который выжил в девяностые, сейчас дает работу целому району.

К.: Самый большой разрез Сахалинской области.

О.: Давайте вперед заглянем. Хочу про молодежь. Потому что молодежь – это основа будущего. И вот по всей стране гремел форум «Селигер», а мы в середине нулевых сделали «Селисах». А вы его прекрасно помните, скорее всего.

К.: Я его прекрасно помню. Потому что одно из моих первых расследований на Сахкоме (я в то время работала на Сахкоме) было связано как раз с ним. Нам тогда уже приходили сигналы от людей, которые в нем участвовали, что в бухте Тихой, где был построен этот лагерь, Селисах, не все хорошо. И я помню как я поехала туда, причем, я поехала туда совершенно расследовательским путем, я представилась родителем кого-то. Я тогда внешне не могла быть родителем, я или сестра была, или подруга…

О.: Какой год это был?

К.: Это был 2007 или 2008 год.

О.: Это был второй или первый Селисах?

К.: Первый. Самый знаменитый первый. Когда, как говорится в народе, из палок и еще одной субстанции построена вся инфраструктура этого чудесного лагеря. Были страшные дожди… Вообще, интересно про бухту Тихую скажу, где Селисах стоял. Никакая она совершенно не Тихая, эта бухта. В ней бывают шторма, и серьезные, меня там несколько раз сносило ветром таким, что казалось на ногах не устоишь. И как раз Селисаху не повезло, такие вот шторма, это был, по-моему, август. Погода очень сильно портится. Это бывает на Сахалине. И как обычно у нас внешне все благополучно, и все деревянные конструкции с синими тентами стали просто падать. Дети, которые туда приехали, они совершенно не представляли, каким образом им выживать, питаться. Они не умели разводить костры, у них не было дров. Они ставили палатки в грязь. Можно представить, это берег моря, всё в песке. Это было чудесное зрелище, я туда приехала, всё пофотографировала и выложила. Материал имел огромный резонанс общественный, потому что это было событие, как вы сказали, связанное с федеральным событием, форумом «Селигер», где все было красиво…

О.: Дети-то были наши? Сахалинские?

К.: Конечно! Дети были сахалинские. Мы просто по примеру решили сделать такой форум. И самое главное для чего он проводился – безусловно, это была политическая пропаганда для того, чтобы показать, для чего государство устроено и для чего люди нужны в этом государстве.

Но те условия, которые были созданы для пропаганды светлого будущего и прекрасного настоящего – они совершенно не соотносились с тем, что говорили спикеры, которые туда приехали.

О.: А на следующий год было лучше? Или как? Потому что я помню, на следующий год рекламировали – да, это будет наша гордость!..

К.: Я помню заголовок первого материала – «Простывший Селисах». А второй – «Грабли Селисаха». Вот спрашивайте – было ли хорошо. Я помню, там еще и подрядчику не заплатили, он потом судился… Очень интересный был форум. Из него вырос, кстати, форум «Острова», который до сих пор идет. Отказались от названия «Селисах», оно было достаточно токсичное, как сейчас говорит молодежь. Поэтому его переименовали.

О.: Хочу сделать опять шаг назад. Вернуться в 2002 год. О чем писали газеты.

В 2002 году в конце – был отменен самороспуск Облдумы. Был ряд депутатов, они не согласились с бюджетом, который предложило Правительство Области (на тот момент Администрация – прим. «Область на островах»), кстати, это было еще при Фархутдинове. И они говорили, давайте мы бюджет децентрализуем и будем отдавать напрямую муниципалитетам. Не знаю, как к этому относиться, потому что с точки зрения прошедшего времени, понимаешь, что это, наверное, бесконтрольно было бы… вот дали муниципалитетам, и… Губернатор, тогда действующий, говорил, наверное, мы и так будем давать, но за счет субсидий и целевых перечислений – чтобы можно было контролировать. А не просто давать бюджет.

К.: Ну с этим решением я как раз согласна.

О.: И вот получается, Облдума сказала – давай самораспустимся. Раз мы против губернатора. Но в конце концов отказались. Наверное, были причины…

Продолжим после перерыва.

***

О.: Продолжаем наш рассказ. Итак, двадцать лет назад, самороспуск областной думы, губернатор подводит итоги и называет основной проблемой проблему реформы ЖКХ…

Он считал, что все эти предприятия, убыточные, это бомба замедленного действия. И сейчас с высоты лет мы понимаем, это правильно. Как только мы стали платить гораздо больше, то и более коммерциализированными стали управляющие компании, и стало больше рычагов на них влиять. Потому что те, кто помнит ЖКХ конца девяностых и начала двухтысячных – конечно, это две большие разницы с тем, что мы имеем сейчас. И я говорю не о всяких стандартах мифических уборки двора, а в принципе об отношении. Конечно, тут повлияло и законодательство, у нас был введен новый Жилищный Кодекс, со всеми вытекающими…

Губернатор смотрит в будущее с уверенностью. У него растут зарплаты (в области в целом – прим. «Область на островах»). Ждем бума строительства, потому что идут стройки века у нас.

И, кстати, в 2002 году области было 55 лет. В этом 75 лет…

Год был трудный. Стихии, тайфуны, циклоны. Сельское хозяйство на себе это ощутило очень хорошо.

К.: Но тогда как таковых нефтегазовых доходов, которые пополняли бюджет в последние годы… их еще не было. То есть бюджет, в сравнении даже с сегодняшним, который просто фантастические цифры показывает, конечно, был просто нищенским.

О.: Он таким и был. В конце 1998 года, после кризиса-дефолта губернатор управлял областью, в которой 60-80 процентов населения (а мы не можем точно оценить, потому что никто не знает, кто прикрывался этой нищетой, а кто реально был ниже этой черты) были с доходами меньше прожиточного минимума.

К.: Очень трудно управлять таким населением. Поэтому сейчас, когда приезжают власть имущие с других регионов, они рассчитывают, что уровень жизни людей здесь достаточно высокий, соответственно и бюджет высокий, и управлять регионом с деньгами гораздо проще, чем управлять регионом без денег. Нужно особенное мастерство, чтобы деньги тратить, но для того, чтобы их находить, нужно не меньшее мастерство.

О.: Про нефтегазовые деньги. Я, к сожалению, не помню, с какого года первые пошли… отдача…

К.: Это было при Хорошавине. В 2010-2012 гг.

О.: Нет. Я имею ввиду прям совсем первую отдачу.

К.: Но когда мы почувствовали это – это было вот…

О.: Бюджет почувствовал раньше. Они как раз сказали, вот в этом году пришли деньги… Как раз то ли 2001 г., то ли 2002 г. Может 1999 год. Ну не подготовился, извините.

Давайте, раз уж мы про нефть заговорили. Это были стройки века! Довелось ли вам на них побывать, в качестве журналиста? Интересные истории…

К.: Я помню, что это сопровождалось грандиозными экологическими скандалами, противостоянием всех международных, сейчас они не имеют никакого влияния и отношения к России (они запрещены сейчас), экологических организаций, они могли влиять или минимум протестовать против того, что происходит в отдельных регионах, в стране в целом…

Я помню, как приезжал Олег Митволь, глава Росприроднадзора, небезызвестный. Когда тянули трубу с севера, это были грандиозные расследования журналистов, экологов, в части возможных нарушений, которые были связаны с этой стройкой.

Но я скажу, это объективно, и это признают даже «гринписовцы» (в кавычках), что международные компании (это всё-таки консорциум) имеют гораздо более высокие стандарты экологические, чем российские. И то, что «Роснефть» наделала на севере острова, те разливы, они конечно не могут сравниться с тем, что сделала «Сахалинская энергия» тогда, строя трубу.

Тем не менее, нарушения были, выявлялись и были разговоры о том, что международному консорциуму нужно вообще запретить работать на острове, потому что он нарушает все нормы, которые можно было бы нарушить.

О.: И вот тут есть два нюанса. Во-первых. Было технико-экономическое обоснование проекта, что и как мы пойдем, то есть нормы РФ должны быть применены. И второй – у многих на слуху случаи такого плана: бульдозерист переехал через речку, бульдозериста уволили. И что из этого более правильно… надо еще разбираться. В том числе на основании документов. Мы опять же имеем заблуждения – строят, все хорошо. Но опять же рассказывают люди… в поездах… факты разного характера, которые невозможно оценить без документов, чего-то еще, чтобы дать какую-то объективную оценку!

К.: Тем не менее, находясь сегодня в конце 2022 года, можем сказать, что те прогнозы, что труба где-то вскроется, даст течь, сойдут селевые потоки …прогнозы совершенно не оправдались, к счастью огромному, и для сахалинской природы, и для самого проекта, который дает огромный вклад в сахалинский бюджет.

Надзор общественный экологический должен быть, обязательно – я считаю – при таких грандиозных стройках. Тем не менее, все эти экологические моменты были соблюдены.

***

О.: Продолжаем нашу Нешкольную историю, у нас в гостях Ксения Семенова, сегодня мы говорим о начале века на Сахалине и Курилах. Расскажу не совсем историю, но такую показательную …полу-байку, полу-правду.

Река Мерея, проходит вблизи комплекса Пригородное, который более известен как завод СПГ, на юге Сахалина. Река была очень богата на рыбу, до тех пор пока она охранялась…

А в верховьях этой реки, у оператора проекта водозабор. Четыре скважины, там ходят медведи, есть охранники. Это все относительно за забором.

И вот пока шла стройка, река охранялась, все было хорошо.

Рыба заходила в реку массово.

Как только река стала бесконтрольной – в первый же год рыбу вырезали полностью. Что подтверждается наблюдениями всех общественников, которые смогли туда добраться, в том числе и ныне запрещенных.

Такая показательная история.

Другая показательная – как бы там ни говорили, что будут происходить массовые заморы рыбы благодаря выбросам в море, на самом деле это очередное заблуждение. Потому что система канализации, слива стоков, удаления отходов – я вот не знаю, как это объяснить. Канализация пусть будет. Она устроена там таким образом, что она закрытая. Там не предусмотрен сброс в море вообще. Вот если там что-то опасное – там сброс в море не предусмотрен.

Опять же, когда был псевдо-замор несколько лет назад, вблизи причала для газовозов, то оказалось, что завод совершенно ни при чем.

И там очень много рыбы. И рыбаки там, кстати… Обращаете внимание? Там не только пляж, вот эти фотографии загорающих на фоне завода, на Сахалине пляж около завода, где такое увидишь… так и рыбаков там море.

К.: Да, там всегда постоянно рыбаки. Я помню, когда СЭИК активно освещал свою деятельность, ручей Голубой, река Мерея были предметом их гордости.

О.: Ручей Голубой вообще проходит по середине комплекса Пригородное, разделяя терминал отгрузки нефти и собственно сам завод, и там тоже очень много рыбы. В период стройки – идешь, а ловить запрещено.

Давайте еще байку расскажу. В период стройки там было много интересного, был целый музей, находок, и вот нам рассказывали, что те, кто жил в кэмпе, через дорогу (от него сейчас мало что осталось), они знаете что умудрялись делать? Рыбу жарить… на вот такой батарее отопления. Как у вас дома. Мы сделали большие глаза, когда узнали, сами не видели, но мы бы никогда в это не поверили.

Всех наругали, поставили в угол… но факт остается фактом.

Таких баек очень много, по проектам…

Движемся дальше.

2003 год.

Минтранс начинает рассматривать обоснование о переводе сахалинской колеи железнодорожной на общероссийскую. Мы только в этом году окончательно перешли…

К.: В прошлом.

О.: Ну вот. Ошибся. 19 лет прошло с момента решения… Но произошло важное в 2003 году совершенно другое. У нас гибнет губернатор Фархутдинов, который строил на 2003 год большие планы, и в декабре проходят выборы.

Ожидаемо побеждает его правая рука, Иван Павлович Малахов. Правда, для этого понадобилось два тура выборов. Но все же была высокая явка, Иван Павлович победил.

Интересная деталь. В том году в декабре также проходили выборы парламентские, и «Единую Россию» поддержали 66,5 процентов сахалинцев и курильчан. Это 30% голосов. Тоже невысокий показатель.

И вот Иван Павлович Малахов… строил большие планы, продолжал путь Фархутдинова, его программу. И так шло до 2007 года.

До Невельского землетрясения.

К.: Да, очень хорошо помню этот день. Почему? Потому что я сама его ощутила, была на том побережье. Был такой пресс-секретарь РЖД на Сахалине, мы ездили открывать очередной новый железнодорожный мост. И почувствовали в какой-то момент, что земля …неправильно себя ведет. Оказалось это невельское землетрясение. Мы дозвонились до города. Понятно, в первые минуты, как это обычно бывает, ты ничего не знаешь, не понимаешь, приходят обрывочные сведения, звонки, информация неполная. И мы поехали, отрабатывали. Я работала еще не на сахкоме. Было такое агентство «Острова».

О.: Почему было. Осталось до сих пор.

К.: Оно есть так, номинально. Что касается Малахова, я очень хорошо помню свои эмоции по поводу завершения его губернаторства. По центральному ТВ, по первому каналу, ГТРК было сказано, что Малахов <туда> не ездил.

О.: На самом деле есть подтверждение, газета «Советский Сахалин»… ну наверное не с первого дня. Но показывали, что он там был! И что-то делал.

К.: Да, да.

О.: Извиняюсь, перебью. Официально в учебнике истории области написано так: губернатора заменили по причине неудовлетворительной организации работ по устранению последствий землетрясения. Шойгу доложил Путину, что дети с матерями спали в палатках на бетонном полу. В августе.

Что смогли то предоставили. А потом…

Ну вот прочитаю. Просто было в первые дни. Потому что они просто спасали людей. А потом, когда надо было людей размещать и давать сертификаты, откуда взять на это деньги?

К.: Однозначно сложно представить, чтобы губернатор региона, в котором произошло такое ЧП, не поехал. Ну даже отбросим там, что некоторые люди не считают нужным что-то делать, например… и во власти мы это постоянно наблюдали и наблюдаем, но в такой момент губернатор думает в том числе не только о людях, но и о себе, с которого будут спрашивать, какие меры ты вообще принял, чтобы минимизировать последствия катастрофы.

О.: А это очень жуткая катастрофа. Давайте вспомним 1995 год, Нефтегорск, через пять лет землетрясение, Фархутдинов тоже должен был опять что-то делать. И чуть-чуть попозже в 2007 году у нас невельское.

К.: Понятно, Малахов туда поехал. Я помню прекрасно, что в федеральных новостях сказали, его там не было. И это, конечно, возмутительная ситуация. Тем не менее, Малахова сняли.

О.: Это ирония судьбы. Иван Павлович начинал в городе Невельске, как политик, был мэром и правой рукой, и поэтому и в команду Фархутдинова (губернатора) попал, и был правой рукой, и город его и подвёл…

Ну и другие итоги землетрясения. У нас появилась очередная волна покидающих остров. Начался рост цен на недвижимость, потому что она сразу потребовалась: сертификаты, появление невельского городка… скажем так, околокриминальные схемы обналичивания сертификатов…

Ну зато про жителей что могу сказать… были даже случаи, зафиксированы в СМИ, некоторые жители отказывались возмещать ущерб, говорили, нет, с нашей квартирой все нормально, мы акт составлять не будем…

И вот после того, как сняли губернатора Малахова, к нам пришел новый губернатор Хорошавин.

К.: Александр Вадимович. Он был мэром Охи, стал губернатором.

О.: И вот его программа – главная стратегическая цель развития это создание условий для безопасного комфортного проживания. Что, собственно, есть основа власти… почему это интересно, потому что, напомню, в девяностые годы Фархутдинов говорил, у нас не хватает денег на элементарные выплаты, поэтому «наша работа как власти» (губернатор говорит, не мэр, не какие-либо чиновники) работать с собираемостью налогов.

А у Хорошавина проявилось другое. Мы уже что-то прошли, стали жить лучше, давайте еще улучшать.

К.: И у Хорошавина деньги появились.

О.: Тогда еще нет.

К.: Ну тогда еще нет, тем не менее, ему было гораздо проще выстраивать политику «комфортный город, комфортная область» для каждого жителя, чем его предшественникам.

О.: И вот, Хорошавина назначили, он этим был очень доволен. Я помню, он прямо говорил, меня назначил президент. Который, собственно, потом же его и снял. Тоже суровая правда. Не повезло.

И про политику еще. Про «Единую Россию». Если в 2003 году на выборах было 30 процентов голосов, то в 2007 году было подавляющее большинство. 62,97 % на выборах Госдумы пятого созыва мы отдали «Единой России».

А что вы помните про Хорошавина. Какие у вас впечатления.

К.: Это было начало моей журналистской активной деятельности, когда я поняла, что я делаю и чем занимаюсь. Я хорошо помню этот период. Как я говорю, Лимаренко мой четвертый губернатор. Первым был Малахов…

Я в себе помню, не в детском возрасте, и я могла об этом судить с точки зрения журналистики.

Конечно, интересно сравнивать предшественников и последователей. И сейчас, когда Хорошавин много лет находится в местах лишения свободы, и до сих пор его дело не рассмотрено до конца, безусловно, мы постоянно возвращаемся к мысли, что бы было, если бы губернатором оставался он.

Я хочу сказать, что роль личности в истории… никто не говорит, что она какая-то не решающая, но тем не менее, некоторых чиновников делает его окружение. И на мой взгляд Александра Вадимовича погубило, если так можно сказать, наверное, можно, его окружение. Его тяга к роскошной жизни была сформирована в том числе людьми, которые его окружали. И семья, и близкие помощники, которые в тот момент с ним работали. Он в какой-то момент не смог остановиться. И из-за этого произошло то, что произошло. Тем не менее при Хорошавине Сахалинская область безусловно стала жить лучше, стала развиваться, стала строиться дорога (которая до сих пор не достроена), асфальтовая, Южно-Сахалинск – Оха. И не знаю, кто уже ее достроит. Начались спортивные стройки, стройки жилищные…

О.: Уходим на перерыв.

***

О.: Финальная четверть финального эфира, продолжаем рассказывать про Сахалин и Курилы в начале века, предлагаю не продолжать тему про губернатора… давайте немножко поскачем по событиям.

Что у нас произошло в начале века.

Угольная отрасль в виде шахт окончательно ушла в прошлое. Они закрывались, в предсмертном состоянии, это трагедия. Мы перешли на разрезы.

Было безумное потребление, массовый бум. Строительство. Окна. Евроремонты. Когда на берегу на евроремонтах зарабатывали больше, чем моряки в море. Потом оказалось, что стройки «Сахалин-1» и «Сахалин-2» тоже очень денежные. И самое главное, хочу напомнить, что примерно года с 2007-го мы решили не жить в грязи и мусоре. Откровенно говоря, конечно, у нас город и так и был и остается чище того же Владивостока или Хабаровска, но тогда мы стали красить дома, украшать. Сейчас мы даже райцентры привели в порядок.

Но я хочу вспомнить опять же про молодежь.

Проект «Спорт против подворотни».

Тем, кто не знает, скажу – у нас спорт, профессиональный, давным-давно был мертв. Скорее мертв, чем жив. Не было хоккеистов, тренеров, всего остального. И вот один бывший видеоинженер, политический деятель, АСТВ-шник (в хорошем смысле этого слова), задумал с определенной командой «Спорт против подворотни». Были возрождены турниры дворовых команд по хоккею, и вот тут, в 2011 году, детская команда «Виктория» из города Макарова поехала на Кубок Патриарха и московских сверстников …десять – ноль! Мы были абсолютно новички, и это – достижение!

А потом появилась команда «Сахалинские акулы», которая очень быстро стала чемпионом Азиатской хоккейной лиги.

И грустно смотреть, как планы угасают с профессиональным спортом… Что произошло с базой «Восток», тем клубом, тем…

Особенно поразила история, у нас, оказывается, есть какая-то спортсменка, биатлонист, которая живет где-то на материке… здесь толком не была, приезжает только регистрировать оружие, потому что так положено, выступает только за Сахалин.

(прим. «Область на островах» – биатлонистка Анастасия Батманова, ссылка один и ссылка два )

Вот нам нужны такие спортсмены?

Искренне говорю, нет.

А вы что помните про это проект?

К.:  Я помню, что безусловно это было становление политической карьеры Андрея Алексеевича Хапочкина, нужно было чем-то запомниться.

У нас вообще политики хотят запоминаться, памятниками себя окружают, вот я сделал…

О.: Нерукотворными…

К.: Да, нерукотворными. И рукотворными тоже. Хоккейные коробки стали появляться во дворах, сначала в спальных микрорайонах, в Южно-Сахалинске, потом это ушло в районы. Безусловно, это было огромной головной болью муниципалитетов, потому что нужно было изыскивать деньги не только на строительство этих коробок, но и их содержание. И мы помним новости, когда эти коробки летом завалены мусором, окурками и та подворотня, которая должна была уйти в спорт, она в спорт пришла. Но недалеко уйдя от подворотни…

Содержание коробок было головной болью и камнем преткновения – кто же все-таки должен содержать. И звучало – Хапочкин придумал, пусть изыщет деньги на то, чтобы содержать коробки. Они приходят в негодность и те, кто рядом живут – их разбивают, выгуливают собак. Но все-таки тот проект был нацелен прежде всего на развитие массового спорта, дворового, футбола и хоккея. И детей во многом удалось вытащить не из подворотен, а из дома, школьных дворов. Они там занимались. Мы помним, потом появились рядом с коробками тренажерные комплексы, и это стало традицией, выходить во двор и заниматься спортом.

О.: Сейчас полно таких тренажерных комплексов. Это все итоги и последствия этой политики.

К.: Конечно. Хапочкин занимался молодежной политикой, и в этом его заслуга неоспорима. Понятно, что этот проект он сделал основой своей политической карьеры и продвижения, в депутаты, и вот сейчас исполнил давнюю мечту и стал сенатором. Хорошо или плохо это? Я считаю, что лучше что-то сделать и стать кем-то во власти, чем ничего не сделать и стать кем-то во власти, а такие примеры мы видим повсеместно.

О.: Я вообще хочу отметить… у нас программа идет к завершению, меньше минуты остается, не успеваю (и ладно) рассказать про свой проект, достижения… Скажу другое. Всю работу власти нам еще предстоит оценить. Поговорили сегодня просто, без определенных, фактов, без ничего. Все это придется оценивать гораздо позже. Очень жаль, если даже не при нас. По сути мы только сейчас по прошествии тридцати лет можем внятно оценить работу первого губернатора области, Федорова. Отбросить все эти крики. Что он был популистом. Его идеи. Мы сейчас понимаем, насколько он в чем-то был прав. А если нет, то вектор, по крайней мере, был правильный. И последующих губернаторов надо оценивать позже. Я вот даже думаю, что мы и Фархутдинова не можем оценить, потому что пока нет про девяностые годы определенны исторических исследований. Нет и, возможно, не будет – простите, иногда этим некому заниматься. А сравнивать просто по документам, по СМИ – ну это …объективность историческую, достоверность, мы не достигнем. И это очень жаль.

История – она большая большая загадка.

Как однажды было сказано в этой студии – история это не учительница. Которая «учит уроки». История это та плата, которую мы внесли за то, чтобы быть здесь и сейчас. И то, что мы делаем сейчас – это плата за то, как будут жить наши дети, потомки.

У меня всё.

Большое спасибо!

К.: До свидания.

О.: Всего доброго.